Окончание процесса над экс-префектом Юрием Булановым (Аудио)

А. ДУРНОВО: 16 часов 6 минут в Москве. У нас в гостях Сергей Старовойтов – адвокат Юрия Буланова, бывшего префекта Южного округа Москвы. Добрый день.

С. СТАРОВОЙТОВ: Добрый день.

А. ДУРНОВО: Мы говорим об окончании процесса над Юрием Булановым, говорим об этом, к сожалению, в таком формате – не смог Кирилл Песня-Прасолов, еще один адвокат, к нам присоединиться. Я напомню, что у нас на сайте www.echo.msk.ru идет трансляция, вы можете всех нас видеть, это Сетевизор работает. Номер для смс +7-985-970-4545 для ваших вопросов и реплик. В Twitter'е есть аккаунт vyzvon, через него вы тоже можете нам писать.

И. ЗЕМЛЕР: Подходит к концу процесс по делу вашего подзащитного, прошли прения. Прокуратура запросила семь лет лишения свободы и штраф в размере 500 тысяч рублей. Вы настаиваете на невиновности вашего подзащитного. Что дальше?

С. СТАРОВОЙТОВ: Дальше мы с нетерпением будем ждать решения суда, которое пока ориентировочно объявлено на 4 августа. Дата может перенестись на 5-е, 6-е, в зависимости от того, как суд подготовит документы. Кстати, это не обязательно должен быть именно приговор. Это может быть иной документ – например, постановление…

И. ЗЕМЛЕР: О прекращении уголовного дела?

С. СТАРОВОЙТОВ: Нет. В этом случае должен выноситься все-таки оправдательный приговор, если таковое возможно. Я имею в виду постановление о возвращении уголовного дела для дополнительного расследования. Такие случаи истории тоже известны.

И. ЗЕМЛЕР: Это не противоречит уголовно-процессуальному законодательству?

С. СТАРОВОЙТОВ: Это вопрос условный. С точки зрения одних – противоречит, с точки зрения других – нет. В принципе, если это может произойти, то происходит только по одной причине – процессуальное нарушение, допущенное органами следствия, не позволяет суду принять решение оправдать или обвинительный приговор вынести. В этом случае принимается решение о возвращении дела для дополнительного расследования и устранения выявленных недостатков.

А. ДУРНОВО: Процессуальные нарушения были?

С. СТАРОВОЙТОВ: На взгляд защиты, всё это делает один большой, мощный блок процессуальных нарушений. В процессе, который у нас происходит, мы практически с самого начала, с первого дня предварительного слушания заявляли ходатайство о том, что необходимо исключить из числа доказательств большой блок документов, приобщить огромное количество документов к материалам дела, для того чтобы объективно можно было рассматривать, и запросить огромное количество документов. И все эти вещи мы просили именно потому, что, на наш взгляд, органы следствия в процессе расследования дела ничего этого не сделали, несмотря на наши многочисленные ходатайства еще на стадии следствия.

И. ЗЕМЛЕР: Хоть одно ваше ходатайство было удовлетворено в ходе этого судебного процесса?

С. СТАРОВОЙТОВ: Да, были, причем не одно, а несколько. Все документы, наиболее существенные, которые мы просили суд приобщить к материалам судебного уже дела, суд приобщил, свидетели, которых мы просили вызвать и появления которых в суде можно было добиться, суд тоже удовлетворил – свидетели были допрошены. Естественно, есть ряд документов, которые суд не принял. Но на то он и суд, чтобы с чем-то соглашаться, с чем-то нет.

И. ЗЕМЛЕР: Те документы, которые суд не принял, насколько существенны, с вашей точки зрения, в плане доказательства невиновности Юрия Буланова? Я сейчас по-простому говорю, не то что кто-то должен доказывать вину, а вот насколько они существенны для доказательства невиновности?

С. СТАРОВОЙТОВ: Я и на предыдущих эфирах говорил о том, что очень сложно защищаться от обвинения, по которому нет ни одного доказательства, подтверждающего содержание этого обвинения. Гораздо проще, когда есть показания свидетеля, который обвиняет, например, Буланова. Тогда можно пытаться опровергать эти показания и говорить, что он в это время находился в другом месте, они были незнакомы и так далее. А когда доказательств, которые хотя бы косвенно указывали на вину Буланова, нет, то очень сложно бороться против такого, на мой взгляд, огульного обвинения и говорить: это не доказано, потому что…

Что опровергать? Опровергать, получается, нечего. Поэтому и по документам, которые мы просили приобщать – часть приобщили, часть не приобщили, – это тоже достаточно условный момент. Но документы, которые были приобщены к делу, они, на мой взгляд, очень четко указывают на исключительную однобокость, исключительную обвинительность расследования дела. Речь идет о том, что мы приобщили к материалам дела документы, в том числе и протоколы допросов Воеводина, которые давались в других уголовных делах…

И. ЗЕМЛЕР: Давайте только уточним, что Виктор Воеводин – это еще один обвиняемый по этому делу, бизнесмен.

С. СТАРОВОЙТОВ: Да, это третий установленный обвиняемый, теперь подсудимый, которого следствие тоже обвиняет в том, что он вместе с Булановым и Щербаковым совершил хищение. Кстати, буквально два слова отступления. Воеводин давал показания самым последним в суде, практически после него никто не допрашивался вообще, т.е. после всех свидетелей, после всех документов и так далее. Это было 30 июня и 4 июля. В своих показаниях он очень жестко обозначил свою позицию, с точки зрения того, что, во-первых, никакого хищения он не совершал ни сам лично, ни вместе с Булановым и Щербаковым, ни с кем. Второе – с иском, который заявлен в прокуратуру, он не согласен категорически, потому что хищения не совершал. И он настаивал на том, о чем он говорил еще на предварительном следствии, – что все его неправомерные действия заключаются в том, что он вынужден был и давал откаты, для того чтобы сначала выиграть конкурс на проведение...

И. ЗЕМЛЕР: Кому?

С. СТАРОВОЙТОВ: Вот это самая тонкая часть. Он изначально на следствии в первых двух допросах указывал на то, что он передавал деньги, вот эти откаты через Спирина и Фатина, это соответственно директор ДЭЗ и глава управы «Чертаново Северное», а также Щербакова. В третьем допросе он упомянул о том, что появилась фигура некоего Юры. Больше о нем ничего не известно. Это лицо, которое якобы, со слов этого самого Юры, является близким человеком Буланова и может обеспечить силами Буланова выигрыш в конкурсе.

И. ЗЕМЛЕР: Т.е. Воеводин думал, что эти откаты предназначались Буланову, так?

С. СТАРОВОЙТОВ: Он говорит о том, что не только думал, а был уверен, был убежден и так далее. Но вопрос заключается именно в том, что и на следствии, и в суде Воеводин четко указывал на то, что, кроме имени Юра, больше ничего он про этого человека сказать не может, по той простой причине, что он якобы не знает. Следствие почему-то на протяжении полугода ни одного шага не предприняло к тому, чтобы хотя бы проверить, не врет ли Воеводин в этой части.

А. ДУРНОВО: Воеводина просят приговорить к семи годам условно. И говорили даже, что он пошел на сделку со следствием и вроде признал свою вину. Было что-то такое?

С. СТАРОВОЙТОВ: Объясняю. Воеводин, еще раз повторюсь, был фигурантом нескольких уголовных дел. Еще в декабре 2008 года – тогда, когда еще как бы продолжались формально события, связанные с хищением, – он стал фигурантом первого дела, заявив о том, что директор ДЭЗ «Чертаново Северное» Спирин вымогает у него деньги. Появилось первое уголовное дело, где он давал показания, в том числе и по обстоятельствам проведения выборочного капитального ремонта. Это дело заканчивал производство следователь Удунян. Дело было направлено в суд, Спирин был признан виновным в коммерческом подкупе, ему было назначено наказание – 150 тысяч рублей штрафа. Потом родилось второе дело в отношении этого же Спирина, уже по хищению, совершенному якобы Спириным. Не якобы, есть уже приговор теперь.

И. ЗЕМЛЕР: Извините, я потеряла немножко нить. Каков статус Воеводина был в первом деле и сейчас?

С. СТАРОВОЙТОВ: А у него практически во всех делах статус один – это главный свидетель обвинения, не важно, в каком качестве – потерпевший ли, свидетель ли, подсудимый ли в нашем деле. Статус один – главный свидетель обвинения, главный источник доказательств. Третье дело появилось в отношении Фатина, уже упоминавшегося, это глава управы «Чертаново Северное», которое сейчас еще рассматривается в Химкинском суде. Там он выступает в качестве снова потерпевшего, по сути, опять главный свидетель обвинения.

И. ЗЕМЛЕР: Сергей, давайте мы продолжим разбирать эту сложную историю после короткой рекламы.

РЕКЛАМА

А. ДУРНОВО: Мы разговариваем с Сергеем Старовойтовым, адвокатом бывшего префекта Южного округа Москвы Юрия Буланова. Сейчас завершается процесс по его делу в Кунцевском суде Москвы.

И. ЗЕМЛЕР: До рекламы мы начали разбирать биографию Виктора Воеводина, третьего обвиняемого по этому делу в вашем процессе, начали говорить о том, все-таки была у него какая-то сделка со следствием или нет.

С. СТАРОВОЙТОВ: Я поэтому и начал объяснять с самого начала, чтобы было понятно, что эта сделка появилась еще в конце 2008 года, когда он начал выступать в разных качествах в разных уголовных делах, но по сути в одном и том же качестве – главный свидетель обвинения.

И. ЗЕМЛЕР: А если говорить по формальным признакам, у нас в законе есть такое понятие, как досудебная сделка, когда он признает себя виновным – ему за это не больше, чем две трети возможного наказания.

С. СТАРОВОЙТОВ: Это не совсем так. Это называется не сделка, а документ, с которым выходит следователь к прокурору, и, соответственно, прокурор может дать согласие на заключение соглашения о сотрудничестве или не дать. Формально можно, наверное, и сделкой назвать. Такого документа в нашем деле нет. Насколько мне известно, ни в одном из упомянутых мною (дело Спирина – раз, дело Спирина – два, дело Фатина) тоже нет. Сделка возможна только в том случае, если это лицо – подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, в этом качестве, когда есть конкретное обвинение в его адрес.

Поэтому такая сделка или соглашение, возможно, были только по нашему уголовному делу. Я хочу закончить идею про формальную и неформальную часть сделки. Как я уже сказал, он по трем делам выступал в качестве фактически главного источника доказательств. И в нашем деле он именно в этом же качестве и оказался. Сначала в качестве свидетеля, до 12 июня 2010 года. С 12 июня было возбуждено уголовное дело в отношении него, в отношении Буланова и Щербакова, и он стал подозреваемым.

И. ЗЕМЛЕР: Сергей, получается, что, давая показания против Буланова и Щербакова, Воеводин дает показания против себя.

С. СТАРОВОЙТОВ: А вот в этом самая главная фишка, и я об этом говорил вчера в суде. Вопрос заключается в том, что дело возбудили сразу в отношении троих и как бы должны были расследовать примерно одинаково в отношении всех троих, то, например, Щербакова, прибывшего на допрос, задержали и потом арестовали сразу, без лишних разговоров, Буланова привезли из реабилитационного центра 2 июля, задержали, арестовали на следующий день.

А Воеводина впервые допросили формально 30 июня в качестве подозреваемого, меру пресечения не избирали никакую. А обвинение ему предъявили аж 2 ноября 2010 года и тогда же избрали меру пресечения – аж подписку о невыезде. А Буланову и Щербакову предъявили обвинение соответственно 8 и 10 июля. И поэтому, как я вчера в суде и указал, представляется, что Воеводину просто обещали, что сейчас мы порасследуем, в отношении Буланова и Щербакова порешаем вопрос и отправим в суд, а тебя выделим из этого дела и тихо потом это дело прекратим. Именно поэтому получается очень большой разрыв: 30 июня допрос Воеводина, а следующий допрос – 2 ноября.

А. ДУРНОВО: А появление третьего фигуранта в деле при таких обстоятельствах, оно не должно вообще привести к тому, что дело будет как-то переработано, переделано?

С. СТАРОВОЙТОВ: Вы имеете в виду кого, Юру, которого упоминал Воеводин?

А. ДУРНОВО: Нет, именно Воеводина, когда он добавился к этому делу.

С. СТАРОВОЙТОВ: Он как раз и появился с самого начала формально, потому что 12 июня возбудили дело в отношении всех троих сразу.

А. ДУРНОВО: Вот так.

С. СТАРОВОЙТОВ: Да. Просто в отношении Буланова и Щербакова сразу начались репрессии – задержания, аресты, а Воеводин как-то остался в стороне – и без меры пресечения, и без обвинения, и без ничего. И следствие почему-то даже вообще его не допрашивало на протяжении с 30 июня по 2 ноября ни разу. Поэтому эта неформальная сделка, она, безусловно, была. Воеводин весь этот период и после предъявления обвинения 2 ноября говорил – да, вину признаю полностью, раскаиваюсь очень сильно.

Но по существу обвинения показаний не было никогда. Т.е. как ты вступил в сговор с Булановым, Щербаковым, как вы договаривались хитить, как вы эти деньги из безналичных превращали в наличные, как вы делили – стопочками или в сумках, как передавались деньги – практически эти обстоятельства следствие обошло. В показаниях Воеводина есть только одна фраза о том, что для меня был Юра, который олицетворял Буланова и Щербакова, деньги я передавал через Юру, знаю, что они доходили до Буланова и Щербакова, но не видел.

И. ЗЕМЛЕР: Эта позиция Воеводина все-таки может вылиться в 7 лет, хоть и условно с испытательным сроком на 5 лет. Кстати, прокуратура не запрашивала какое-то дополнительное наказание в виде запрета на занимание каких-то должностей, на участие в бизнесе?

С. СТАРОВОЙТОВ: Нет. Кстати, и для Воеводина эти 7 лет не обязательно могут вылиться только в условную меру наказания. Точно так же суд может назначить и реальную меру наказания.

И. ЗЕМЛЕР: Все-таки суд редко дает более строгое наказание, чем прокуратура просит.

С. СТАРОВОЙТОВ: Мы же говорим о формальной составляющей.

И. ЗЕМЛЕР: О формальной да, но фактически…

А. ДУРНОВО: Я напомню, что у нас Сергей Старовойтов, адвокат Юрия Буланова, бывшего префекта Южного округа Москвы, в гостях. То, о чем спрашивают наши слушатели, то, о чем я тоже хочу спросить. Как ведет себя суд? Принцип равноправия сторон и принцип состязательности, они незыблемы в этом процессе?

С. СТАРОВОЙТОВ: Это достаточно сложный вопрос. Потому что, безусловно, учитывая то, что мы заявляли огромное количество ходатайств, но далеко не все были удовлетворены…

И. ЗЕМЛЕР: А у противоположной стороны?

С. СТАРОВОЙТОВ: А противоположная сторона практически никаких ходатайств вообще не заявляла, она просто реагировала на наши ходатайства. Можно сказать сразу, что по всем ходатайствам, вне зависимости от значимости и обстоятельств, прокуратура всегда отвечала однозначно – против. Где-то с обоснованием, где-то больше, где-то меньше, но всегда против. Поэтому говорить о том, что суд шел объективно… Этот вопрос, я еще раз говорю, относительный.

И. ЗЕМЛЕР: Приговор покажет?

С. СТАРОВОЙТОВ: Безусловно. Это самый главный критерий. Я почему упомянул о том, что может быть не только приговор, но и постановление о возвращении дела для доследования. Это, по сути, может явиться оправдательным приговором. Потому что в этом случае практически суд признает, что эти материалы дела, которые на протяжении четырех с лишним месяцев рассматривались, не позволяют признать виновными Буланова, Щербакова и Воеводина. Кстати, адвокаты Воеводина тоже просили об оправдании, причем не только самого Воеводина, но и, как они указали, не установлена вина Буланова и Щербакова. Вот в чем вторая особенность этого процесса.

И. ЗЕМЛЕР: Адвокаты главного свидетеля обвинения просят об оправдании не только свидетеля, но и обвиняемых.

С. СТАРОВОЙТОВ: Да.

А. ДУРНОВО: Скажите, пожалуйста, если дело вернут на доследование, это будет победа защиты или пока еще нет?

С. СТАРОВОЙТОВ: Я бы сказал, что, если это произойдет – по дереву надо постучать, – это, безусловно, победа, хотя и неполная. Но, тем не менее, это будет говорить именно о том, о чем мы, адвокаты, говорили с самого начала – дело расследуется абсолютно неправильно, абсолютно необъективно. Естественно, доказательств вины нет.

А. ДУРНОВО: Если это произойдет, то что будет с самим Юрием Булановым? Его выпустят или он будет в СИЗО?

И. ЗЕМЛЕР: Или это будет дополнительное решение по мере пресечения?

С. СТАРОВОЙТОВ: По большому счету, вариантов два: суд при вынесении такого решения может меру пресечения – заключение под страху – отменить или изменить, например, на подписку о невыезде, либо оставить ее прежней – заключение под стражу, до принятия решения судом кассационной инстанции в случае, если будет обжалование такого решения суда.

И. ЗЕМЛЕР: Сейчас мера пресечения до какого времени действует?

С. СТАРОВОЙТОВ: Суд продлил сразу, приняв дело к производству еще в марте, содержание под стражей Буланову и Щербакову до 21 августа 2011 года.

И. ЗЕМЛЕР: Т.е. за это время будет вынесен приговор и одна из сторон уже успеет подать жалобу.

С. СТАРОВОЙТОВ: Подача жалобы в этом плане ничего не меняет. Должно либо состояться решение кассационной инстанции, в котором либо приговор останется в силе, если это будет приговор, либо он будет отменен, и, соответственно, тогда надо будет решать вопрос по мере пресечения, либо, если речь идет о постановлении о возвращении дела, то, соответственно, по нему: согласится кассация с этим, не согласится и что она будет решать.

А. ДУРНОВО: В каком состоянии сейчас находится сам Юрий Буланов? Не оказывают ли на него давление в СИЗО? Не оказывают ли давление и на вас тоже во время этого процесса?

С. СТАРОВОЙТОВ: Что касается состояния здоровья, то оно, конечно, неважнецкое, по одной простой причине, что сейчас стало опять жарко, а в тюрьме с кондиционерами напряженка. Естественно, лучше ему не стало, так как до настоящего времени, несмотря на то, что суд разрешил посещение его лечащего врача – то, что следствие не давало на протяжении полугода, – врач так к нему и не попал по разным причинам, и он довольствуется пока только тюремной медициной.

И. ЗЕМЛЕР: А тюремная медицина помогает ему, или это только дежурные визиты?

С. СТАРОВОЙТОВ: Вопрос тонкий, деликатный. Говорить о том, что она не помогает, не могу, потому что я просто их вообще не видел и не слышал. Что касается мнения Буланова по этому поводу, он отзывается так: «В меру сил помогают». Что касается давления каким-то иным способом, то, на мой взгляд, на Буланова оно продолжается. Например, на следующей неделе планируется предъявление обвинения его сыну по этому злополучному делу, где якобы он посмел пожаловаться на следователя Удуняна и оперуполномоченного ФСБ. Соответственно, расценивать это именно сейчас, когда фактически закончено судебное следствие и решается вопрос о приговоре… Я полагаю, что это и есть метод давления на него. Он знает об этом. Это же сын, и, мягко говоря, это неприятно.

Что касается давления на адвокатов, сложно сказать, в какой форме оно может быть проявлено. Но, безусловно, мы чувствуем постоянно некое оперативное сопровождение, назовем это так. Потому что буквально в день начала прений позавчера я в Интернете нашел большую статью, в которой речь шла о том, что якобы Буланов пытается увязать свои заявления о том, что он препятствовал игорному бизнесу в Южном округе, с допросом зампрокурора города Москвы Козлова, и якобы по мнению Буланова, чуть ли не именно Козлов, утверждавший обвинительное заключение по его делу, действовал вместе с этой игровой мафией. Безусловно, там только не хватало подписи адвоката Буланова и Щербакова, для того чтобы как раз показать – видите, как адвокаты грязно работают. Поэтому мы это сообщение принесли в суд, попросили его приобщить к материалам дела с нашими комментариями о том, что к нам это не имеет никакого отношения.

И. ЗЕМЛЕР: А о поддержке кто-нибудь говорит из бывших коллег, друзей?

С. СТАРОВОЙТОВ: Поддержка заключается только в моральном смысле. Естественно, есть огромное количество людей, которые с сочувствием относятся к ситуации, понимают, что это какой-то затянувшийся бред. Что касается физически проявления этой поддержки, она заключается в том, что в деле было допрошено огромное количество свидетелей, в том числе много бывших подчиненных Буланова, бывших руководителей из мэрии, которые практически все однозначно говорили о том, что да, жесткий был руководитель, да, строгий, да, может быть, где-то несправедливый, но ничего незаконного мы про него сказать не можем.

А. ДУРНОВО: Большое спасибо. У нас в гостях был Сергей Старовойтов – адвокат бывшего префекта Южного округа Москвы Юрия Буланова. Мы говорили о завершающемся процессе по делу Юрия Буланова, который проходит в Кунцевском суде. Завершена прения сторон, вынесение приговора назначено на 4 августа.

И. ЗЕМЛЕР: Держите нас в курсе дела.

С. СТАРОВОЙТОВ: Спасибо.