А зоны здесь тихие

На прошлой неделе сменился генеральный директор ОАО ОЭЗ: на место Олега Костина был назначен Михаил Трушко. Перестановка подтвердила распространенное мнение о "расстрельном" характере этой должности. Занимавшие ее люди сменяли друг друга часто и почти всегда при загадочных обстоятельствах: Юрий Жданов (ушел в 2006 году), Михаил Мишустин (2007), Андрей Алпатов (2009), Игорь Косов (2011).

Михаил Трушко, отвечая на вопрос "Власти" о том, какой стратегией он будет руководствоваться в работе на новом посту, попросил дать ему какое-то время на то, чтобы войти в курс дела. "Власть" решила помочь новому гендиректору и провела аудит доставшегося ему наследства.

Первая попытка предоставлять налоговые льготы в надежде на усиленный экономический рост была предпринята российским правительством еще в начале 1990-х годов. Однако вместо того, чтобы стать очагом коммерции, свободные экономические зоны в Ингушетии и Магаданской области превратились во внутренние офшоры. Затем статус особой зоны получила Калининградская область. Самым заметным вне области результатом стал приток подержанных иномарок из Германии, которые на льготных условиях ввозили в российский эксклав, а оттуда они уже отправлялись по всей России.

Особые экономические зоны в современном понимании этого слова появились в России в 2005 году, чему предшествовали два года ожесточенных споров между автором идеи, бывшим тогда министром экономического развития Германом Грефом и тогдашним министром финансов Алексеем Кудриным. Греф мечтал о новейших технологиях и гигантах индустрии, а Кудрин был против нарушения правил конкуренции и предоставления налоговых льгот. Греф рассчитывал, что приобретенный опыт по обслуживанию резидентов потом удастся распространить на всю страну, а Кудрин предлагал сразу начать повсеместно улучшать инвестиционный климат. Точку в споре поставил президент Владимир Путин, постановивший "зонам быть".

Первый конкурс на право открытия ОЭЗ проводился в 2005 году. Отборочный тур длился несколько месяцев. Доходило до того, что в Минэкономразвития не рассматривали заявки, если губернатор не прилетал предоставлять ее лично, а присылал своего зама. На первом конкурсе было отобрано семь зон: две промышленно-производственных в Липецкой области и Татарстане и четыре технико-внедренческих — в Дубне, Зеленограде, Томске и Санкт-Петербурге.

Но потом от конкурса решили отказаться: вместо того чтобы сталкивать регионы лбами, начали просто одобрять все хорошие заявки. Теперь зоны открывают и закрывают в рабочем режиме. Появление в прошлом году двух новых зон — в Пскове и второй в Татарстане — заметили только специалисты.

ОЭЗ бывают четырех типов: промышленно-производственные, технико-внедренческие, туристско-рекреационные и портовые. Формально существует еще один — игорные зоны, в которые должны были переехать запрещенные по всей стране казино. Но воротилы игорного бизнеса вместо Алтая и Владивостока перебрались в Белоруссию и Болгарию или остались в Москве на конспиративных квартирах. Из запланированных четырех игорных зон открылась лишь одна — "Азов-Сити" на границе Краснодарского края и Ростовской области. Но сразу же произошла трагедия: на трассе разбился возвращавшийся с торжественного открытия кортеж, погиб спикер Краснодарской гордумы Николай Котляров. Дороги, особенно в сторону Ростова, по-прежнему оставляют желать лучшего, но благодаря отдыхающим зона существует, хотя и состоит всего из двух игорных домов.

Самые успешные зоны — промышленные. Успех проекта зоны "Алабуга" становится очевиден еще во время рейса Москва—Нижнекамск, треть пассажиров которого — иностранцы. Полчаса на машине, и среди снегов Прикамья возникают декорации рекламного ролика. Современные здания, таможенный пропускной пункт, через который одна за другой проходят фуры. Семь заводов уже производит высокотехнологичную продукцию, еще столько же строятся и столько же ожидают рассмотрения своих заявок. Сотрудникам администрации ОЭЗ каждый месяц приходится уплотняться и освобождать кабинеты для офисов новых компаний. Неприкосновенным остается лишь личный кабинет президента Татарстана Рустама Минниханова. Он приезжает сюда как минимум раз в два месяца и участвует во всех заседаниях наблюдательного совета. Именно активной позицией региональных властей во многом объясняется успех "Алабуги". По словам гендиректора компании Rockwool Russia Ника Винса, у компании существует 22 критерия, по которым выбирается площадка под строительство завода. И первый из них — настрой местных властей. Впрочем, как показывает пример калужского губернатора Анатолия Артамонова, раздавшего всем инвесторам номер своего мобильного, при активной позиции и зона не нужна.

По нормативам таможенное оформление должно занимать не более трех часов. Сейчас, пока резидентов немного, укладываются в 20 минут. Таможенный пункт пуст, и при нашем появлении в каждом окошке начинается шевеление. Но мы не резиденты, и растаможивать нам нечего. Впрочем, строгий пропускной режим напоминает о том, что это не обычное российское производство, а экспериментальная территория, обходящаяся бюджету в кругленькую сумму.

К 2020 году в "Алабуге" должно быть уже 120 резидентов, при этом минимальные инвестиции для работы в зоне составляют €3 млн, и уже вложен почти €1 млрд частных средств. При этом затраты бюджета на обустройство зоны тоже весьма значительны: государство потратило на строительство инфраструктуры $0,5 млрд. Еще больше косвенных расходов — за счет недополученных доходов. Например, датская компания Rockwool, производящая теплоизоляционные материалы, сэкономила $12,6 млн за счет таможенных льгот. Особый режим предлагает нулевую ставку НДС и ввозных пошлин на импортное оборудование. При этом у Rockwool в России четыре завода, и три из них работают на обычных условиях. Здесь в особой зоне построен самый новый. Получается, что три раза Rockwool эти пошлины заплатил и заплатил бы еще раз, российский рынок стройматериалов огромен, но на пути миллионов долларов в бюджет встали особые зоны. Другой пример: компания Air Liquide, которая сэкономила $2,5 млн на подключении к электросетям. В Москве стоимость подключения одного мегаватта составляет $1 млн, в Татарстане — $195 тыс., а здесь — бесплатно.

А еще в зоне нулевой налог на прибыль и на имущество. "В таком крупном проекте, как наш, налоговые льготы сыграли важную роль",— признает гендиректор СП Sisecam и Saint-Goban Мехмет Али Тирьяки. Компания строит в "Алабуге" два стекольных завода. Заурядность всего производства идет вразрез с первоначальными идеями. Ведь налоговые льготы и бесплатные земельные участки под строительство предполагалось предоставлять в обмен на высокотехнологичную инновационную продукцию, которую в обычных условиях производить слишком сложно и дорого. Но в итоге в зоне собрались самые обычные и вполне успешные компании. Нарезку салата-латук для "Макдональдса" или сборку Ford Transit при всей их необходимости сложно считать штучным инновационным товаром с высокой добавленной стоимостью. Получается, что даже производителя самых обычных вещей при огромном потребительском спросе можно заманить в Россию только особыми льготами.

Впрочем, опыт Китая, занимающего лидирующие позиции в мировой экономике, показывает, что зоны — это очень серьезный ресурс (об иностранном опыте по этой теме читайте в материале "ОЭЗ не дают взрывного роста"). Половина ВВП Китая производится в особом режиме. России, столкнувшейся с проблемой затухания экономического роста, надо использовать все возможности. Но для того, чтобы зоны вносили заметный вклад в экономику, их должно быть намного больше.

Зоны также позитивно влияют на социальную обстановку в регионе. В "Алабуге" уже работает почти 3 тыс. человек, из них 70% из Набережных Челнов. Остальные — из Елабуги, Казани, есть и приезжие. Благодаря приезжим появляются кафе и рестораны, строятся гостиницы и новые комфортные дома. Как рассказала заместитель главы Елабужского муниципального района Зульфия Сунгатуллина, главная цель — чтобы не было анклава: "Уровень жизни города должен расти вместе с зоной. Наша задача — чтобы все, кто приезжает сюда, оставались жить здесь. А для этого надо развивать инфраструктуру города. Еще в древности в Елабуге был деревянный водопровод, а мы через столько лет сталкиваемся с проблемой водоснабжения!" — говорит она.

Один из прибывших — директор завода Rockwool в "Алабуге" Максим Васильев. До этого он работал на старейшем заводе компании в Железнодорожном и утверждает, что условия жизни в Елабуге не хуже. Более того, варианта для проживания даже два: желающие жить шумно, с ресторанами и ночной жизнью, селятся в Набережных Челнах, а любители тишины и особой атмосферы выбирают Елабугу.

Тысячелетняя история Елабуги еще сыграет свою роль в развитии зоны. Законодательство об ОЭЗ планируется менять (см. интервью с бывшим главой ОАО ОЭЗ Олегом Костиным в материале "Мы не всех желающих принимаем") Главная новация — отказ от типизации ОЭЗ. Под зоной будет пониматься лишь определенная территория с особым режимом. Внутри же можно будет заниматься любой разрешенной деятельностью. В "Алабуге", не дожидаясь поправок в закон, 15 февраля заложили первый камень в строительство индустриального парка "Синергия". Там расположатся мелкие производители и инноваторы, которые смогут теперь выбирать между технико-внедренческими и промышленными зонами.

А те самые туристы, для которых никак не заработают туристические зоны, смогут посетить старинную Елабугу. Благодаря зоне в городе появилось немало гостиниц, кафе и ресторанов. Пока основной приток иностранных туристов происходит за счет семей работающих в зоне экспатов, а российских — за счет круизных кораблей. Но их поток после крушения "Булгарии" сильно сократился, и неизвестно, когда вернется на прежний уровень.

"Алабуга", как и вторая промышленная зона в Липецкой области, исключение не только из российской действительности, но и из особых режимов. Есть еще зоны в Тольятти рядом с АвтоВАЗом и "Титановая долина" в Свердловской области, но они открыты недавно и пока существенных результатов показать не успели.

Технико-внедренческие зоны сохранились в неизменном составе с самого начала. Они отстают по темпам развития от промышленных, но некоторые демонстрируют успехи. Так, резидентами технико-внедренческих зон, по данным Счетной палаты, получены 350 патентов на изобретения. Среди потребителей их продукции — компании Boeing и Apple. Шестая по величине фармацевтическая компания в мире Novartis строит в Санкт-Петербурге собственный научный центр.

Такой традиционный сектор услуг, как туризм, успешно освоенный даже в слаборазвитых странах, в российских зонах не пошел. Первые потери пришлись именно на них.

Сначала была закрыта зона "Новая Анапа" в станице Благовещенская Краснодарского края. Формальная причина — отсутствие резидентов. Хотя желающие строиться в курортной зоне, да еще и на льготных условиях, были. Например, компания "АнапаИнвестСтрой" несколько раз подавала заявку на получение статуса резидента, но каждый раз получала отказ. Да и закрыта зона была раньше положенного по закону срока, по соглашению между администрацией края и Минэкономразвития. Говорят, зона была нужна краевым властям лишь для того, чтобы перевести земли из других категорий под строительство. А когда пришло время строить, особый статус стал помехой. Краснодарские власти рассчитывали перенести сюда игорную зону, что сделало бы ее более популярной. Но этот проект развития не получил.

Следующей жертвой стала туристическая зона "Куршская коса" в Калининградской области. Формальная причина та же самая — отсутствие резидентов. Хотя желающие тут тоже были. Но власти не смогли урегулировать вопросы, связанные с землей: разграничить земли национального парка и муниципального образования. Кроме того, сказалась близость к Европе, и обычно незаметные для власти протесты экологов были услышаны. "Куршская коса" входит в список Всемирного наследия ЮНЕСКО как уникальный ландшафт, созданный природой и человеком. Активное строительство могло бы привести к тому, что самый маленький национальный парк России стал бы памятником разрушения природы человеком.

Впрочем, иногда зоны не закрывают, а пытаются переформатировать. Так, зона "Гранд Спа Юца" в Ставропольском крае, которая также не смогла никого привлечь, передана Северо-Кавказскому туристическому кластеру. В него уже входят восемь отдельных зон: "Армхи" и "Цори" в Ингушетии, "Архыз" в Карачаево-Черкесии, Каспийский прибрежный кластер и "Матлас" в Дагестане, "Лагонаки" на территории Краснодарского края и Адыгеи, "Мамисон" в Северной Осетии и "Эльбрус-Безенги" в Кабардино-Балкарии. Все они развиваются довольно медленно, так что еще одна зона-неудачница статистики не испортит.

Туристические зоны не то чтобы топчутся на месте, но на их подготовку уходит гораздо больше времени, чем планировалось. Их сейчас пять: "Алтайская долина" в Республике Алтай, "Бирюзовая Катунь" в Алтайском крае, "Байкальская гавань" в Бурятии, "Ворота Байкала" в Иркутской области и "Остров Русский" в Приморском крае.

Есть объективные причины, сдерживающие развитие туризма: это и короткий сезон, и высокие цены на билеты, и невозможность найти в провинции англоговорящий персонал. Но есть и банальное непонимание целевой аудитории. Необычный отдых интересен либо бесшабашной молодежи, либо состоявшимся людям, уставшим от однообразия пятизвездных отелей. Но первым нужны низкие цены, а вторым — высокое качество. Российские курорты не могут предложить ни того, ни другого.

Самая трудная судьба оказалась у портовых зон. Всем им в свое время угрожало закрытие. Единственная в России аэропортовая зона "Ульяновск-Восточный", где власти мечтали создать грузовой хаб, полтора года не могла найти резидентов. Но судьба оказалась к ней благосклонна, и сейчас в зоне уже работают несколько компаний, включая AAR Corporation, авиакомпанию "Витязь" и "Газпронефть-Аэро", объявившую о планах построить топливозаправочный комплекс.

Портовая зона "Советская гавань" в Хабаровском крае должна была закрыться в ноябре прошлого года по стандартной причине отсутствия резидентов: здесь это объясняется ограниченностью транспортного коридора БАМа. Программа реконструкции, заявленная РЖД, обойдется в триллион рублей до 2020 года. Интересно, что о проблеме БАМа вспомнили лишь после принятия решения о создании ОЭЗ. Но в итоге зоне дали второй шанс, изменив ее территорию за счет добавления порта "Ванино". По слухам, интерес к зоне в таком формате проявили структуры Геннадия Тимченко.

Трехлетний срок для второй портовой зоны "Мурманск" истекает в ноябре этого года. Ни одного резидента там пока нет, инфраструктуры — тоже. С борта катера хорошо видно часть берега, где расположена судоразделка и недостроенные корпуса бывшего ФГУП "Арктикморнефтегазразведка". Здесь, в местечке Лавна на западном берегу Кольского залива должна была расположиться первая очередь зоны. Но, как рассказали "Власти" в порту, льготы, которые дает зона, никому не интересны, так как в основном предусмотрены под строительство новых объектов. У моряков свои проблемы: им нужна отмена пошлин при заходе в порт иностранных судов. По мнению Минфина, суда, построенные или модернизированные за пределами России, должны облагаться НДС и таможенными пошлинами. Из-за этого многие российские суда, построенные или отремонтированные на иностранных верфях, не могут теперь зайти в российские порты.

Вторая очередь зоны должна была охватить сам существующий Мурманский порт. Раньше их было два отдельных — рыбный и торговый, но теперь они объединены в общую структуру. Но здесь свои сложности. После развала СССР осталось много лишних помещений, и поэтому на территории порта находится довольно много компаний, чей бизнес напрямую с портовой деятельностью не связан. Сейчас по закону им придется оставить свои места. Но и те, кто занимается профильной для порта деятельностью, тоже не очень ждут открытия зоны. Для того чтобы стать резидентом порта, необходимы капитальные вложения в размере не менее €10 млн. Но далеко не у всех компаний большие планы, и многих устраивает их нынешний уровень развития. Теперь им тоже придется уйти.

Глобальным игрокам — тем, кто хочет развиваться,— зона не нужна. "Кузбассразрезуголь", который собирался строить в зоне угольный терминал на $300 млн, плавно перетек в проект Минтранса "Мурманский транспортный узел". "Как только начнут строить железную дорогу, так и терминал начнут,— говорит заместитель министра экономического развития Мурманской области Виктор Горбунов.— Зона интересна рыбакам. Основная проблема для них: суда, построенные за рубежом, должны при заходе в порт заплатить НДС 20% и пошлину 5%. Если судно построено за €12 млн, то можно представить себе, сколько будет стоить каждый заход в Мурманск. Поэтому многие суда разгружаются в Норвегии. Если появится зона, то такое судно сюда зайти сможет, так как оно не будет пересекать границу России. Но у нашего порта даже пункта пропуска нет. Но если делать зону под рыбаков, то территория в три гектара уже не нужна. Наше предложение: начать с небольшого участка в районе трех ручьев. Вообще, оформление земли — это огромная сложность. В частных руках земли очень мало, но очень много участков, переданных в аренду. К тому же много категорий: земли Минобороны, сельхозназначения, лесные участки; и все нужно переводить в категорию земель промышленности и транспорта. Нам три года понадобилось, чтобы договориться с одним совхозом в Кольском районе. Вторая очередь должна строиться на левом берегу залива, и здесь ситуация еще сложнее. Там порядка 120 собственников на территории рыбного порта и порядка 170 на территории торгового. В рыбном порту 11 собственников вообще не смогли найти".

И это еще не все проблемы, связанные с портовой ОЭЗ. "До настоящего времени у нас с федеральным Минэкономразвития не согласована планировка территории, хотя бы первый этап. Конкурс выиграла московская компания "Финансово-организационный консалтинг". Они в позапрошлом году все должны были разработать и согласовать, но до настоящего времени ничего нет. Из-за этого мы не можем сделать инвентаризацию участков,— рассказывает Горбунов.— Вторая проблема — финансовая. Мы получили ОЭЗ без конкурса, и из-за этого у нас нет федерального финансирования. Для областного бюджета это очень большая нагрузка. Еще развитие зоны уперлось в земельные участки и в управляющую компанию. В законе сказано, что резиденты должны регистрироваться в МЭР. У нас несколько компаний обращались, но одних завернули, потому что они филиал, что запрещено законом, а у других не приняли документы просто потому, что не создана управляющая компания, куда можно было бы их направить".

Осенью прошлого года претензии к Минэкономразвития предъявила Счетная палата. "При затратах на российские ОЭЗ, достигших к 1 июля 2012 года 115,4 млрд руб., в них создано всего 6,7 тыс. рабочих мест. Какое число из них мигрировало из других районов и регионов — неизвестно. За весь период налоговые отчисления резидентов составили 6,3 млрд рублей, а полученные ими льготы — 5,3 млрд. Зарплаты работников в ОЭЗ не превышают средних зарплат в регионе, технологические цепочки с участием других предприятий региона не формируются, резиденты зон работают как бы в резервации",— говорится в докладе "Мониторинг использования в 2011 году и первом полугодии 2012 года мер государственной поддержки, направленных на создание и функционирование особых экономических зон с целью перевода российской экономики на инновационный путь развития".

Главный вывод аудиторов: все идет слишком медленно. "Были перенесены сроки строительства ряда объектов инфраструктуры ОЭЗ в Санкт-Петербурге и Москве, Республиках Алтай и Бурятия, в Самарской и Липецкой областях, в том числе из-за длительного решения множества вопросов земельно-имущественного характера на местах". При плане в 223 объекта в эксплуатацию введены 144, работы выполнены на 73 млрд рублей государственных средств, что составляет 40% плановой стоимости объектов.

"При таких темпах завершение строительства инфраструктуры к 2015 году весьма сомнительно",— полагают в Счетной палате. При этом объекты теплоснабжения используются на 32,9%, водоснабжения — в среднем на 57,5%, административные площади — на 71,5%, а таможенная инфраструктура — на 66%. В результате эксплуатационные расходы общества и дочерних компаний превышают доходы от эксплуатации земель и объектов в 2,6 раза.

В ОАО ОЭЗ с критикой Счетной палаты не согласны. "Объекты инфраструктуры особых зон создаются с учетом конкретных потребностей действующих и потенциальных инвесторов. Не обеспеченная частными инвестициями инфраструктура — это уже не площадка для развития, а обремененная эксплуатационными расходами ноша для государственного бюджета. Поэтому инфраструктура возводится не на всей площадке сразу, а разбита на несколько этапов строительства. По мере наполнения площадки инвесторами растут требования по мощности: нужно больше участков, электричества, воды, дорог, и мы переходим к освоению следующего участка ОЭЗ. Это синхронный процесс государственно-частного партнерства: насколько активно будут резиденты реализовывать свои проекты, настолько активно они будут обеспечиваться с нашей стороны инфраструктурой",— поясняют в пресс-службе компании.

Однако нельзя забывать о том, что особые зоны — это экспериментальный проект. Зоны планируется создавать и дальше, в этом году уже открылась еще одна — в Калужской области.

Тем более есть задачи, которые можно решить только с помощью особого статуса. Мурманский порт находится в самом центре города, и перевалка угля открытым способом удовольствия горожанам не доставляет. Когда ветер дует с залива, в некоторых районах ложится черный снег. Если бы зона заработала, угольный терминал можно было бы перенести на другой берег.

У рыболовецких компаний предоставляемые зоной льготы вызывают интерес. На совещании с рыбаками 20 февраля пять компаний выразили заинтересованность стать резидентами зоны. В ближайшее время будет организована управляющая компания, и судьба Мурманской ОЭЗ будет решена.

Помимо частных задач все зоны решают одну глобальную — они улучшают инвестиционный климат. "Хочу отметить, что ОЭЗ — это наилучшее место для инвестиций и ведения бизнеса в России",— заявил "Власти" Синъити Судзуки, гендиректор российского подразделения одного из крупнейших мировых производителей шин Yokohama, построившей завод в Липецкой ОЭЗ.